2004 году Яков Розенкер затеял судебную тяжбу с всенародно любимой актрисой Ириной Мирошниченко, которой приходится отчимом, за квартиру в центре Москвы, в Гнездниковском переулке. Именно там он сорок лет прожил в согласии и любви с мамой звезды Екатериной Антоновной. Суд длился два года, в итоге владелицей квартиры стала Ирина Петровна. Яков Пинкусович утверждает: артистка обманом завладела элитным жильем! Мирошниченко, по словам пожилого человека, не только обвела вокруг пальца родную мать, но и провернула аферу, в результате которой выписала Якова Пинкусовича из квартиры. Но, как говорится, беда не приходит одна. Через год после суда умерла любимая жена Розенкера Екатерина Антоновна, в квартиру, где он прожил с ней столько счастливых лет, ему попасть так и не удалось.

Яков Пинкусович со своим скромным скарбом переехал в однокомнатную квартиру на Новослободской улице, которая принадлежит его хорошей знакомой. Но, как узнали корреспонденты «Только звезд», через несколько месяцев Розенкер может стать бомжом. Хозяйка квартиры собирается выставить 75-летнего пенсионера за дверь!

– Ирка у меня все отняла! – жалуется Яков Пинкусович. – Сначала провернула аферу с квартирой в Гнездниковском переулке, где мы прожили с женой Катюшей почти сорок лет. Она обманула ее, заключив якобы договор ренты. Ну какие условия могут быть у этого договора? Я тебе – суп, а ты мне – квартиру на Пушкинской площади, которая стоит несколько миллионов долларов? Видел я этот суп с нечищеной морковью, который она брала для нее из вытрезвителя! Когда я увидел эти помои, что Ирка передала Кате, сразу вылил их в унитаз! Мне рассказала дежурная в подъезде, что, когда Мирошниченко увозила больную Катю в больницу, которую еще простые люди между собой называют «могилой для стариков», она ужасно с ней обращалась, кричала: «Ну ты, хабалка!» Вскоре Катюши моей не стало. Да только я не знал об этом. Не смог даже проститься с ней. Ира не сказала, что жены не стало. Позвонила она мне лишь спустя пару дней и как давай реветь: «У меня икона в руках, ты прости меня, Яшенька, прости!» Раз двести мне это повторила. Что я мог ответить?  «Ладно, – говорю, – хочешь дружить? Давай дружить, все-таки сорок лет жили бок о бок».

– Почему начала реветь?

– Может, вину чувствовала за собой, что не сообщила о смерти жены. Когда я у ее адвоката спросил, почему она так поступила, он ответил: «Она боялась, что вы убьете ее прямо на кладбище». Потом, поревев, спросила: «Что ты хочешь?»

Я сказал, мне нужны всего лишь 15 метров. Она поинтересовалась, сколько это стоит. Я посоветовал ей позвонить в любую риелторскую контору и узнать. Через два дня она прислала ко мне своего адвоката с посланием: «Передайте ему, что я до конца жизни обеспечу его супом». Я отказался и остался с носом. Она не отдала мне ничего, даже коробку спичек! В той квартире остались мои мебель, деньги.

Сейчас, по словам отчима звезды, квартиру в Гнездниковском переулке актриса сдает в аренду.

– Она получает за нее неплохие деньги, порядка пятидесяти, а то и семидесяти тысяч рублей в месяц! – говорит Розенкер. – Кроме того, у нее есть отличная трехкомнатная квартира на Тверской. На стенах она повесила дорогие картины.

Обслуживают ее три домработницы.

Сам же 75-летний Яков Розенкер проживает в маленькой однокомнатной квартире своей приятельницы. Он почти не выходит на улицу – болят ноги, навещают старика лишь сотрудники социальных служб, которые готовят ему еду и прибираются в квартире, никто из родственников отношения с Розенкером не поддерживает.

– Я – одинокий пожилой человек, – вздыхает Яков Пинкусович. – А скоро еще стану бомжом. Хозяйка квартиры, в которой я сейчас живу, хочет выселить меня. Куда пойду? Не знаю. Мне прямая дорога теперь – на Савеловский вокзал…

Квартира на Новослободской улице принадлежит давней знакомой Розенкера Алле Чачати. По словам Якова Пинкусовича, в свое время она по доброте душевной прописала его у себя. Но недавно объявила, что у нее на эту квартиру свои виды, и попросила освободить ее.

– Это не моя собственная квартира, Алла разрешила в ней пожить, прописала, но теперь пора ее освобождать, – говорит Розенкер.

– Намерены ли вы продолжать борьбу за свои законные квадратные метры?

– Драться я с ней не могу, у меня очень плохо с сердцем. Еще до смерти Кати, когда Ирка уже выселила меня из квартиры, в почтовом ящике я обнаружил квитанцию, на которой стояла фамилия владельца: Мирошниченко. Увидев это, я просто обомлел, со мной случился микроинсульт, и меня сразу из подъезда отвезли в больницу, потом дали первую группу инвалидности.

– Вы говорите, что вам больше негде жить, ведь у вас есть дача!

– Ха! – усмехнулся Розенкер. – Дача теперь принадлежит Ирке. Находится она в бывшем поселке работников Совета министров. В советские годы там жили парикмахеры, горничные – в общем, обслуга. Ира узнала, что есть этот поселок, решила купить там домик, да и то под именем матери, чтобы платить меньше, ведь моя жена была участницей войны.

Сейчас Ира якобы получила эту дачу в собственность, перестроила дом, сделала там камин, купила два дорогущих «Мерседеса», возит ее личный водитель. Говорят, она еще наняла себе охрану. Сам дивлюсь, от чего они ее защищают? Хотя у нее ведь много бриллиантов, штук десять шуб, понимаю, понимаю, боязно.

Своих детей у Ирины Петровны нет, зато есть двое племянников – Сергей и Петр от брата Рудольфа. По словам Якова Розенкера, несмотря на то, что Мирошниченко не бедствует, помогать своей родне она не спешит.

– Она с племянниками не общается, – говорит отчим кинодивы. – Петя, кажется, работал где-то в подмосковном районе, Сережа, здоровый такой детина, был охранником. Сейчас это взрослые мужики, которые при желании могут долбануть так, что ты улетишь за две улицы. Как говорится, сила есть – ума не надо. Я с ними тоже не общаюсь, хотя мне бы они и могли позвонить, ведь я так много сделал для их отца и Иркиного брата – Рудольфа! Когда он умер, я отдал ему свое место на Николо-Архангельском кладбище, которое стоило, между прочим, миллион рублей! И это несмотря на то, что у семьи Мирошниченко есть семейная могила на Ваганьковском кладбище. Но Рудику никто не хотел давать место, а я уступил и ни копейки за это не взял.

– Какие отношения были у Ирины Петровны с братом?

– Они практически не общались, уж очень он любил пить водочку. Рудик работал обыкновенным водителем в одном крупном издательском доме, возил многих известных людей, простой такой работяга. Пил ежедневно. Когда заканчивалась смена, шел в гараж, там его уже ждали дружки, и они начинали квасить. Вскоре у него начались проблемы с почками. Один хороший профессор вырезал ему почку и сказал, что если он не будет баловаться со стопкой, то проживет еще три года.

Рудик, видимо, испугался, бросил работу, переехал с женой на новую квартиру и протянул пять с половиной лет. Мы часто навещали его с Катей, покупали в ресторане черную икру, я брал ему чекушку водки, которую он выпивал с большим удовольствием. Ира брату не помогала, это я возил его несколько раз в больницу имени Пирогова делать снимки почки.

– Ирина Петровна никогда не говорит про своего отца…

– Отец Ирки на войне был ранен в легкое, по возвращении домой ему сделали операцию, и профессор сказал: «Если вы немедленно не уедете в Подмосковье, вы проживете полгода». После этого Петя выписался из квартиры, уехал в Подмосковье, устроился завхозом в санаторий «Артем», сошелся там с женщиной по фамилии Мирошниченко, им дали однокомнатную квартирку в Химках.